Поездка в Трансильванию - Страница 62

– Но кто этот убийца? – спросил Панчулеску. – Назовите его имя.

– Конечно. Я расскажу вам исходные данные, просто перечислю факты, и вы сами безошибочно назовете имя убийцы. Нужно просто собрать эти факты воедино, и тогда все становится ясно. Первое. Эужения была застрелена, когда сидела на своей кровати в одной ночной рубашке. Конечно, она была человеком независимым и свободным, но не настолько, чтобы принимать постороннего мужчину в таком виде в шесть утра. Да и вообще впускать его в свой номер.

– Но Брынкуша она впускала, – напомнил Барбуцэ.

– Брынкуш был ее другом, – возразил Дронго, – а убийца пришел в шесть утра и постучал в дверь, уверенный, что ему откроют. Ведь он пришел сказать насчет будущей пресс-конференции или нечто в этом роде. Кто мог войти в шесть утра к молодой женщине, которая принимала гостя почти раздетой?

– Ее интимный друг, – растерянно проговорил следователь.

– Или женщина, которой убитая не стеснялась. Затем дальше. Пистолет с глушителем и сумочка. Понятно, что первая улика, от которой нужно избавиться, это пистолет. Убийца прячет его на кухне за печкой и затем идет через весь холл, где сидит дежурный Паллади, не спавший всю ночь, поднимается наверх и прячет там сумочку. Кто это мог быть? Мужчина? Никогда. Он сразу вызовет подозрение, если пройдет мимо Паллади с дамской сумочкой в руках. Только женщина могла пройти с ней, не вызывая подозрений, и быть уверенной, что ее не остановят.

– Черт побери, – громко пробормотал Тромбетти. – Но с нами были только две женщины.

– Одна из которых вошла к Эужении и выстрелила в нее дважды, – закончил Дронго. – Есть последний момент, на который я хотел бы обратить ваше внимание. Госпожа Катиба Лахбаби не владеет румынским языком, и она не пронесла бы спокойно сумочку мимо портье. Ведь он мог что-то спросить или уточнить, она не смогла бы ответить. Тогда из двух женщин у нас остается только одна.

Все посмотрели на забинтованную Лесию. Она горько усмехнулась и уверенно произнесла:

– У вас дикие фантазии, господин эксперт. Дикие и бездоказательные.

– Пойдем дальше, – предложил Дронго. – Убийство Эужении вызвало самый настоящий скандал. Но пресс-конференцию, которую в таких условиях невозможно было проводить, тем не менее провели. И господин Теодореску справился с этим прекрасно. Он давал слово только тем, кто критиковал правящую партию, задавая часто провокационные вопросы вашим гостям. На это обратили внимание многие из присутствующих. Но господину Теодореску этого показалось мало, и он послал ко мне журналиста оппозиционной газеты Мирона Рессу, который на следующий день опубликовал свой тенденциозно скомпонованный материал. Скандал разросся до размеров государственного. И в этот момент убивают американского профессора, прибывшего в Румынию в качестве международного эксперта. Обратите внимание, что поначалу Теодореску еще сомневался, стоит ли нам ехать в Попешти. Но узнав про то, что материал появился в газетах, он решил нанести последний, самый главный удар по позициям своего шефа – министра иностранных дел и правящей партии, чтобы наверняка не пустить Румынию в Шенгенскую зону, устроить грандиозный скандал и помочь оппозиционной партии победить на выборах.

В Попешти есть старый монастырь, который находится на реконструкции. Именно его выбрали Теодореску и его подруга для нанесения главного удара. Все было рассчитано до мелочей. Теодореску случайно проговорился, что уже был в этом монастыре. Когда господин Иеремия Мусчеляну провел группу гостей внутрь, Лесия Штефанеску немного отстала, очевидно позвав за собой профессора Уислера. Ничего не подозревающий профессор пошел за ней…

– Извините, господин эксперт, – вмешался прокурор, – но, боюсь, вы не сможете обвинить в убийстве профессора нашего дипломата. Эксперты доказали, что женщина не могла задушить Уислера. Тем более такая хрупкая, как госпожа Штефанеску.

– Верно, – согласился Дронго, – она его и не убивала. Она выждала момент и ударила его по голове, оглушив так, что он потерял сознание. Затем взяла другой камень и ударила по голове себя. Удар получился скользящим – трудно ударить себя достаточно сильно. Но обратите внимание, что Уислера ударили очень сильно. Ему едва не проломили череп. Я разговаривал с врачами, и они подтвердили этот факт. А вот хрупкую женщину ударили очень осторожно, практически только разорвав ей кожу и не повредив кости. Более того, когда ее вынесли наружу, она долго не приходила в себя, но при этом все время пыталась что-то сказать, привлекая к себе внимание остальных членов группы.

Как раз в это время господин Теодореску, пользуясь всеобщим замешательством и тем, что на него никто не обращает внимания, вошел в монастырь и довершил свое дело, задушив профессора Уислера. Затем выбежал и бросился к своей сообщнице, сказав ей, что «все в порядке». Я тогда еще удивился этой фразе. Она лежит с проломленной головой, а он говорит ей, что «все в порядке».

– Что вы такое говорите? – испугался Панчулеску, опасливо посмотрев на молчащего дипломата, сидевшего рядом с ним. – А вы почему молчите, господин Теодореску?

– Когда приехал прокурор, – продолжал Дронго, – Теодореску сознательно пытался говорить на румынском, чтобы мы ничего не поняли, но господин Мунтяну попросил его перейти на английский. И я обратил внимание, что Теодореску в рассказе упустил одну деталь. Он сказал, что вынесли Лесию и сразу начали искать профессора. Таким образом, у него абсолютное алиби – ведь он не входил со всеми в монастырь, а стоял около меня. Но это неправда. Она слишком долго разыгрывала комедию, давая ему несколько драгоценных минут.